Наш дом Россия Новостной портал России
В последующем году исполнится сто лет с выхода этого популярнейшего советского сатирического издания
В Сети полностью выложили архив знаменитого сатирического журнала «Крокодил», все номера с 1922 по 2008 годы. Как известно, этот журнал выходил три раза в месяц, а его тираж в СССР достигал 6,5 миллиона экземпляров. «Крокодил» был основан в 1922 году, поначалу в качестве безымянного приложения к «Рабочей газете». Затем «сатирическая» часть этого приложения начала расширяться, превращаясь в самый реальный сатирический журнал печатное периодическое издание. Название «Крокодил» придумал молодой сотрудник «Рабочей газеты» Сергей Гессен. А его 1-ым редактором стал Константин Еремеев.
В годы СССР «Крокодил» был популярнейшим средством советской пропаганды, в котором юмористы и сатирики от души клеймили буржуазный стиль жизни, а также уделили внимание и «отдельным недочетам», «кое-где порой» проявлявшимся в социалистическом обществе. Причем, влияние журнала, да и вообще советских СМИ было столь мощным, что появление имени какого-нибудь нерадивого чиновника в «Крокодиле», фактически означало суровый приговор ему. Увы, с падением СССР, стало не до шуток, и в 2000 году в связи с недостающим финансированием «Крокодил» перестал издаваться. Правда, в 2001 стало выходить издание «Новый Крокодил отряд вторично-водных животных класса пресмыкающихся из клады эузухий, которая в свою очередь вместе со множеством промежуточных клад относится к кладе круротарзы или псевдозухии» с подзаголовком «журнальчик сатиры и юмора», но протянуло оно только до лета 2004 года.
Еще одну попытку реанимировать «Крокодил» сделал узнаваемый журналист Сергей Мостовщиков в августе 2005 года, однако это издание отглагольное существительное, обозначающее момент выхода, выпуска вовне чего-л., связанный с процессом создания, подготовки было изначально рассчитано не на широкого читателя, и прежней популярности, а стало быть и прибыли достигнуть не удалось. Окончательно «Крокодил» закрылся в 2008 году внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима).
Журналист Алексей Беляков пишет в своем блоге по этому поводу:
«В отрочестве, то есть в конце 70-х – начале 80-х, я был одичавшим фанатом «Крокодила», мама его выписывала для меня.
Я ложился в ванну, брал с собой журнал и листал, услаждался. Нормальные подростки в ванной занимались иными делами, по-другому наслаждались, а я – «Крокодилом». Полиграфия была хреновой. Бумага – фиговой, но надежной как АКМ. Можно было смочить, высушить, потом хранить в заветном ящике.
Больше всего я любил про капиталистов, ну все это любили. Из старой ванной с газовой колонкой мне раскрывался удивительный и пугающий мир. Некий Мих. Владимов, спецкорр «Крокодила», публиковал обличительные стихи. Вот, допустим, «На Плас Пигаль» – ясно, что о путане. То есть это нам щас ясно, а тогда я не знал, что это за место, но знал точно: во Франции не окажусь никогда и красивых проституток не увижу. Оставалось прочитать Мих. Владимова:
…А в Париже зябко и осенне,
Сеть дождя накинута из мглы.
Никакого девушке спасенья,
А остальные заняты углы.
Но главное – что под стихами. Там названия городов, в которых стихи стиховедческий термин, используемый в нескольких значениях: художественная речь, организованная делением на ритмически соизмеримые отрезки; поэзия в узком смысле; в частности, подразумевает свойства стихосложения той или иной традиции («античный стих», «стих Ахматовой» и т. п.); строка стихотворного текста, организованная по определённому ритмическому образцу («Мой дядя самых честных правил») писались – Париж, Лиссабон, Стамбул, Лондон и еще совершенно удивительное – «дорога Кадис– Севилья». То есть я понимал: сатирик не дома что-то выдумывает, он честно ездит по миру, старается для меня.
Хотя что стихи – лучше вообще всего империалистов рисовали художники. На самом деле, «Крокодил» был мне интересней как раз с визуальной стороны, я же сам рисовал, даже подумывал о художественном училище.
Живописцев я определял сходу, на глаз. Знал руку каждого – Вайсборда, Узбякова, Сычева, Шабельника, Черепанова и, естественно, великого графика Сойфертиса.
Очень хорошо, что в сети теперь есть этот архив. Будет что полистать в дороге, когда поеду из Кадиса в Севилью.
А в последующем году отметим столетие, напьемся до состояния пресмыкающегося…»
