Диктатор для них — это святыня

У меня в ленте нет же да и выскакивают защитники Лукашенко. Читая их заметки и комментарии, я понял, что они — никакие не нанятые, никакие не лукаботы или кремлетролли. Нет. Это просто напросто люди, которым мучительно больно видеть, понимать и чувствовать, как рушится еще одна диктатура.

Теран для них — это святыня. Принцип жизни. Стержень, на который наколота вся их духовная автобиография, все их миропонимание, весь их макро- и микрокосмос. Простите, что так выспренне — но ведь вправду, падение диктатора (Древнеримское чрезвычайное должностное лицо (магистрат) в период Республики (V — 2-я половина I века до н. э.), назначавшееся консулами по решению сената максимум на 6 месяцев при крайней опасности (внутренних неурядицах, военной угрозе и т. д.), когда признавалось необходимым передать власть в руки одного лица) — любого, хоть Саддама, хоть Каддафи — для них сродни личной катастрофы. Даже не сродни. Трагедия и есть.

Потому что диктатор — это для них одновременно и кумир, и мечта. Они в сладком мазохистском оргазме распластываются перед ним, перед его стражей, перед его головорезами…

Но!

Но они бы свидетельствовали почтение крушение диктатуры при одном маленьком условии: стать диктаторами самим. Вырвать полуавтомат из рук безумного вождя и — и расстрелять его вместе со всеми его центурионами! Лично! Беспощадно! Немедля!

Но это невозможно. Поэтому остается рыдание и неутешимая боль, которая выливается в несуразные попытки защитить агонизирующую диктатуру.