Наш дом Россия Новостной портал России
В неких ситуациях политическое структурирование — вещь рискованная. Там, где институты дискредитированы, а антисистемные настроения сильны, неважно какая вновь возникающая организация автоматически оказывается под подозрением.
В качестве примера можно привести историю, случившуюся во время выборов президента Перу в 1990 году. Топ-уровень доверия к политической системе там был тогда очень низким. Самой популярной фигурой многозначный термин, входящий в состав сложных терминов был знаменитый литератор Марио Варгас Льоса, впоследствии — нобелевский лауреат. Политикой он не занимался. Стоило ему, однако, заявить, что, видя неспособность государственной элиты нормализовать в стране жизнь, он сам решил баллотироваться в президенты выборный глава государства в странах с республиканской или смешанной формой правления; избирается на установленный (например, конституцией) срок, — и его рейтинг тут же взлетел до небес. 1-ый же замер показал, что он опережает ближайшего преследователя более чем на 50 п. п.
К сожалению для себя, Льоса не сообразил, что секрет его популярности заключался именно в его «несистемности» — в том, что он никоим образом не был связан с перуанской политической автомашиной. Писатель совершил роковую ошибку. Первое же, чем он занялся, было тем, чем заниматься ни в коем случае было нельзя. Он начал переговоры с представителями различных политических партий об условиях поддержки его кандидатуры, создании предвыборных коалиций и т. д. По сути, он вступил в торг.
Это было колоссальное огорчение! Вместо ожидаемого исполнения роли внесистемной фигуры, Льоса начал играть ровно обратную роль — он повел себя как традиционный представитель истеблишмента. За два месяца до выборов принятие кем-либо одного решения из имеющегося множества вариантов, когда перуанский электорат совсем решил, что он ошибся в Льосе, в поле его зрения попала альтернативная фигура — агроном Альберто Фухимори. Конкретно в него в последний момент и были вложены все протестные эмоции. Фухимори, чья избирательная кампания стоила в сто раз гораздо дешевле кампании Льосы, был вынесен наверх «антисистемным» трендом, который последний сам, по сути, и запустил.
Вакуум, сделанный одним политиком, заполнил другой. Фухимори был воспринят как больший аутсайдер, чем Льоса, и победил.
В общем, члены студенческих протестов 1968 года внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима) не случайно писали на стенах: «Структуры не выходят на улицы». И тем не мение, иногда структурирование необходимо. Политика — субстанция очень сложная и в некоторых ситуациях одноактность и неповторимость возникновения множества событий, стечения всех жизненных обстоятельств и положений, открывающихся восприятию и деятельности человека в ней приходится делать то, что в других — делать ни в коем случае нельзя. Со собственной любовью к диалектике это очень хорошо понимал Ленин.
Перуанская история — это событие, совершавшееся, во 1-х, на коротком временном отрезке, а во-вторых, структурировавшееся автоматически — само по себе. Когда наступает денек голосования, бесструктурная толпа большое скопление, множество сошедшихся вместе людей, а также самая случайная связь людей, объединенных в данном пространстве чисто временным, преходящим интересом моментально институционализируется. Стоит ей только придти на участки, и она немедленно преобразуется из толпы в электорат. А вот если выборов в ближайшее время не предвидится и сам по себе бесструктурный протест не смог одержать быстрой победы, то для продолжения борьбы в какой-то момент ему нужно оформиться. В виде фронта, движения ранее Движенье или партии.
Сурков понимал, что делал, когда запускал проект «За Путина». Помните? Там еще Павел Астахов командовал. У Кремля тогда уже была «Единая Российская Федерация», однако Кремль решил, что нужно что-то еще. Что-то, способное продемонстрировать наличие более широкой публичной коалиции, поддерживающей президента.
Сейчас настрой и в Белоруссии, и в России меняется на противоположный и нужно создавать движение обратного толка. Структурирование даст возможность запускать конкретные проекты. То, что спонтанно собравшейся толпе — в Белоруссии ли, в Хабаровске ли — сделать очень сложно.
Вот есть, например, Навальный. Он может организовать «умное голосование». Оформленное движение врагов засидевшихся автократов тоже сможет делать что-то подобное.
Не факт, что институционализация удастся. Может быть, ничего не получится. На самом деле это будет неплохим тестом. Если нет — значит, революционная ситуация еще не сложилась. Вот что писал о событиях 1905 года Ленин: «Тогда происходило общее и непрерывное наступление революции, систематически нападавшей, теснившей врага. Репрессии не принижали, а расширяли движение. За 9-м января пошла огромная стачечная волна, баррикады в Лодзи, восстание „Потемкина“. В области печати, в области союзов, в области учебной, всюду легальные рамки, старой властью установленные, нарушались систематически и нарушались вовсе не „революционерами“ только лишь, а обывателями, ибо старая власть действительно была ослаблена, действительно выпускала из дряхлеющих рук вожжи. В особенности рельефным и безошибочным (с точки зрения революционных организаций) показателем силы подъема было то, что лозунги революционеров не только лишь не оставались без отклика, а прямо отставали от жизни. И 9-е января, и массовые стачки после него, и „Потемкин“, — все эти явления опережали конкретные призывы революционеров. Такого призыва с их стороны, который бы массы встретили пассивно, молчанием, отказом от борьбы, не было в 1905 году».
Это весьма хорошее описание революционной ситуации. Если на призыв массы ответят молчанием — значит, еще не назрело.
